Маэстро

…Торжественно звучал орган, пели скрипки, слышались нежные переливы клавесина. А посреди этой симфонии блистал Учитель. Его пальцы бегали по клавишам аккордеона, то лаская, то безжалостно обрушиваясь на них. Стремительная «Карусель», головокружительный «Полет шмеля», зажигательный молдавский танец, очаровательное парижское танго... Пот градом бежал по лицу Маэстро, а черные глаза горели мистическим огнем. Он был прекрасен!..

Человек-оркестр – такую «подпольную» кличку в свое время дали коллеги известному в городе музыканту Виктору Александровичу Флехнеру.

Из тумана холодного прошлого

– Если бы ты, мальчик, взял в руки аккордеон лет пять назад, пришлось бы тебе сидеть в Воркуте, а не играть на столичной сцене, – услышал как-то юный студент Гнесинского училища в свой адрес.
– А я и так там родился и жил, – весело парировал он.

И это оказалось не просто шуткой. Родители Флехнера вместе со всеми немцами Поволжья были сосланы в Воркуту в 41-м. Враг наступал, а они знали немецкий язык. Правительство опасалось, что советские немцы, в случае их пленения, могут быть использованы фашистами в качестве переводчиков. Так Флехнеры стали ссыльными.

– Но мы, дети, тогда этого не понимали, – вспоминает Виктор Александрович. – Думали, что все люди ютятся в бараках, которые зимой заметает по самую крышу, ходят в комендатуру отмечаться, как наши отцы. Считали, так надо: приводить под конвоем учителей на урок, а потом уводить их. Точно также, под конвоем, доставлять артистов на спектакль. Были уверены, что все так живут, везде колючая проволока и охранники.

Маленький мальчик собирал грибы и ягоды под дулами автоматов надзирателей и гадал: стрельнут или нет. Он видел, как убивают людей при попытке к бегству, думал – так положено. Воркута голодала. Ее недокормленные дети  росли плохо. Витю даже отказывались в школу брать, таким он был заморышем.

– Есть всегда хотелось жутко.., – говорит он. – Совсем недавно узнал о том, на какие жертвы шли родители, чтобы хоть немножко подкормить меня. Однажды отца едва не расстреляли за то, что он стащил пять картошин...

Витька-математик

Эта точная наука ему всегда давалась легко.

– А чем было заниматься? – улыбается Виктор Александрович. – Ни телевизоров, ни компьютеров не было. Вот мы и учились, как одержимые. Поиграешь на улице с ребятами в городки, лапту, но учеба – в первую очередь.

В четвертом классе он уже побеждал на олимпиадах. Кстати, результаты одной из них заинтересовали случайно оказавшегося там корреспондента из Германии: все три призовых места заняли мальчики немецкой национальности, первое – Виктор Флехнер. Корреспондент написал об этом статью в свою газету, главным героем которой стал десятилетний Витя. Так он впервые попал на страницы газет. Журналист прислал опубликованную заметку Флехнерам в Воркуту, но отец ее надежно припрятал, боялся получить за это срок.

Родителям предложили отдать ребенка в физико-математическую школу-интернат для одаренных детей под Новосибирском. Но те не отпустили его – маленький был.

– А еще я очень любил и до сих пор люблю работать с металлом. У меня и сварочный аппарат есть, – признается Виктор Александрович. – Был у нас такой конкурс по изготовлению наконечников для знамен. Помните? Серп и молот, а еще звезда. Дали нам пятимиллиметровый лист железа и инструменты. Я сделал не быстрее всех, а качественнее. Почему не быстрее? Боялся пальцы отбить.

35 секунд, которые потрясли всех

Чисто случайно выяснилось, что Флехнер обладает абсолютным слухом.

– А откуда я мог знать? – удивляется он. – Думал, у всех так. Ведь, если человек видит через стену, он не подозревает, что другие этого не могут.

Сначала ему купили балалайку, он ходил по улицам, играл, натирал мозоли. Но мечтал об аккордеоне, на который у родителей не было денег.

– В наших местах много народу сидело за аккордеон, – замечает Виктор Александрович. – Да-да, шестиструнная гитара, саксофон и аккордеон преследовались и были вне закона, как буржуазные музыкальные инструменты. Даже существовал указ за подписью наркома Жданова о запрещении употребления их в обиходе, за это сажали. А я наслаждался игрой аккордеонистов, просто балдел, ...даже плакал. У меня мурашки бегали по телу, когда слышал: «Домино, домино, домино...».  Решил твердо, что обязательно научусь так играть.
Отец все-таки накопил денег и купил сыну аккордеон.

– Я хочу, сынок, чтобы у тебя была чистая работа, – повторял он, сам всегда приходивший из шахты пыльным, чумазым. И умер от адского тяжелого труда в 46 лет. Ему было все равно – музыкант или что-то другое, главное – чистая.

Каждое лето они с отцом ездили в небольшую южную станицу на рыбалку. И там юный аккордеонист давал концерты по заявкам прямо на улице. Много народа собиралось послушать.

Поехали и в тот год. Остановились на день у знакомых в Москве – купить билеты. И прочитали на заборе объявление о приеме в Гнесинское училище по классу аккордеона. Родители оставили мальчишку у знакомых, и те повели его поступать. А у него даже документов с собой не было, ведь отдыхать ехал.

– Меня сначала не хотели до экзаменов допускать, – рассказывает музыкант. – Спасибо дяде Володе (уж и фамилии его не помню), упросил преподавателей послушать меня, испытать. Первый экзамен был по сольфеджио, который самым сложным считается. Я диктант за 35 секунд написал и сдал, а мне сказали: «Выходи». Я вышел весь красный, думал – ну все, провалился, выгнали. Нельзя было так быстро. Потом преподаватель говорит: «Ну, обхитрил меня этот лопоухий Флехнер. Все только начали, а он уже за полминуты управился...» И меня приняли.

«Гастролеры»

Поселили 15-летнего парнишку в общежитии, в комнату с Левой Полосиным. Был тогда довольно знаменитый дуэт – Лев Полосин и Борис Кузнецов. Им уже по 25 стукнуло, и они учились на вокальном отделении. Старшие «коллеги» подкармливали своего юного соседа, а тот у них за повара был: варил пельмени, картошку.

Потом и сам Виктор начал подрабатывать. Сначала его пригласили в пионерский лагерь «Черноморец» музыкальным работником. Потом он отправился на гастроли с Ростовским цирком по Краснодарскому краю. Его даже хотели оставить, но Флехнер вернулся на учебу в Москву.

И там тоже были выступления: в кинотеатрах, ресторанах. Тогда перед сеансами устраивались получасовые концерты, где пели Майя Кристалинская, Капиталина Лазаренко, другие звезды. За каждый такой концерт Виктор Александрович получал по пять рублей. Играл он на аккордеоне, иногда – на рояле, за это ему доплачивали еще 50 копеек.

– Тогда это были большие деньги, – замечает музыкант. – Три концерта – 15 рублей. Но зато в учебе я не блистал, так как часто пропускал занятия. Мне было неинтересно. Я как рассуждал: лучше свою пятерку  заработаю, чем на скучных уроках отсижу. Так что нас, «гастролеров», не любили. Но диплом нужно было получить.

В.А. Флехнер учился в Гнесинке в одно время со Светланой Варгузовой, даже аккомпанировал ей на студенческих вечерах. Был он дружен с Георгием Мовсесяном, аккордеонистом, поделившим на первом конкурсе артистов эстрады первое место с Эдитой Пьехой. Немало знаменитостей и просто интересных людей довелось повидать ему. Но Москву он так и не полюбил. Первые два года даже плакал, так скучал по родителям.

Служу Отечеству, или Знакомые все лица

Пришло время идти Виктору в армию. Служил в те годы в Московском военкомате майор Левин, которому Флехнер до сих пор благодарен. Приглянулся ему паренек, и посоветовал он музыканту самому подыскать себе место в каком-нибудь военном ансамбле. Сначала Виктора Александровича взяли в ансамбль КГБ в Балашихе. А потом случайно в трамвае он услышал о том, что есть вакантное место в театре Советской Армии. Его выбрали из семи претендентов, и уже вечером он играл в спектакле.

Свою первую роль помнит очень хорошо: солдат, которого немцы взяли в плен, должен был играть на губной гармошке, чтобы не расстреляли. Гармошка оказалась плохая, и у Виктора ужасно болели уши.
Играл он в знаменитой «Барабанщице» с Касаткиной и Покровской. Довелось участвовать в тысячном спектакле «Учитель танцев». До сих пор восхищается им и вспоминает, как Майя Плисецкая написала Владимиру Зельдину, исполнителю главной роли: «Дорогому Владимиру Михайловичу, оттанцевавшему 1000 спектаклей «Учитель танцев», от Майи Плисецкой, оттанцевавшей всего 400 «Лебединых озер».

Флехнер работал с известными композиторами Евгением Догой, Леонидом Афанасьевым, Георгием Фридом, писателем Войновичем. Ездил на гастроли с Ларисой Голубкиной, Федором Чеханковым, Людмилой Касаткиной. Особенно много выступал с Ниной Сазоновой, визитной карточкой которой были «Стою на полустаночке» и «Синий платочек». Бывали они с концертами в Чехословакии, Венгрии, Монголии в расположении наших войсковых частей.

Работа в театре Советской Армии приравнивалась к службе в армии. «Служил» вместе с ним и Сергей Шакуров, который был мастером спорта по акробатике. В одном из спектаклей он 15 минут ходил на руках.
– Два с половиной года я там был, – вспоминает В.А. Флехнер. – А когда пришло время оформить меня на постоянную работу, вдруг выяснилось, что без московской прописки этого сделать невозможно. Стали срочно искать мне невесту для заключения фиктивного брака (так многие делали). Целую кучу привезли: одна другой страшнее – конец света. Я их ужасно боялся, мне ведь всего двадцать лет было. И никак понять не мог – им-то зачем это надо? Так и не решился. Вернулся к себе в Воркуту.

Полеты не во сне, а наяву

Стал Виктор Александрович на мирном поприще заведовать отделом народных инструментов в своей родной музыкальной школе. Женился и, конечно, не фиктивно, а по любви. Организовал один из лучших в республике вокально-инструментальный ансамбль, чьи концерты звучали по республиканскому радио и телевидению. А потом Министерство угольной промышленности предложило ему работу в подмосковном Доме отдыха «Шахтер». Так В.А. Флехнер попал к нам в Серпухов.

С «Шахтером» у него тоже связана череда встреч со многими звездами. Туда приезжали Клавдия Ивановна Шульженко, Спартак Мишулин, Иосиф Кобзон, Бедрос Киркоров со своим 11-летним сынишкой Филей.
– Бедросу я сам лично за сольный концерт выписывал 89 рублей 75 копеек, – улыбается Виктор Александрович. – Довольно простая в обращении была Клавдия Ивановна Шульженко, но с музыкантами своими обходилась жестко, даже деспотично. Я бы с такой точно не работал.

А дальше были музыкальные школы, дворцы культуры, опять дом отдыха. Флехнер метался в надежде получить квартиру, везде обещали, но не спешили давать. И лишь при повторном возвращении в «Шахтер» его семью, где уже росли две дочери, обеспечили жильем.

В Серпухове Виктора Александровича много лет знали как прекрасного педагога по классу аккордеона детской музыкальной школы №1.

Там же он один из первых в Подмосковье открыл класс синтезатора.

– Отношение к нему тогда было предвзятым, – сетует он. – А напрасно, ведь у синтезатора поистине безграничные возможности, он может заменить настоящий оркестр.

Этому искусству Виктор Александрович и обучает сейчас ребят в образцовой музыкально-хоровой студии «Росинка». Что же касается аккордеона, то когда-то он был запрещен, дети не имели возможности освоить его. Прошло энное количество лет, и вот снова аккордеон в опале, учеников почти нет. Но уже по другой причине: самый простенький аккордеон стоит около 150 тысяч рублей, а инструмент достойного уровня – более полумиллиона. Такую роскошь себе мало кто может позволить.

Виктор Александрович также аккомпанирует в народном хоре Дворца культура Россия «Лейся, песня» (руководитель Ольга Викторовна Берестнева).

Недавно коллектив стал победителем Всероссийского конкурса народного искусства «Хранители истории России». В нынешнем году в фестивале приняли участие более тысячи музыкантов из различных регионов России, стран ближнего и дальнего зарубежья. Конкурсные прослушивания оценивали видные деятели искусств России, их зарубежные коллеги. Возглавлял жюри Владимир Беляев – профессор, декан факультета фольклорного искусства Гнесинской академии музыки, лауреат премии Шостаковича.

– Очень мощно выступили, – гордится маэстро. – Мы вышли практически уже в конце, исполнили песню «Хлеб всему голова». Наш номер стал таким могучим заключительным аккордом всего фестиваля. Зал встал, а у членов жюри были слезы на глазах.

И снова Флехнер на сцене… И он по-прежнему прекрасен!